Пятый Любавичский Ребе рабби Шолом-Довбер Шнеерсон (Ребе Рашаб) сказал однажды: «С тех пор, как Всевышний наказал Авраѓаму: «Иди с земли твоей…» (Брейшис, 12: 1) и «отправился в путь Аврам, продвигаясь на юг…» (там же, стих 9) — с тех самых пор зародилась тайна изгнания — «собирание» искр святости. В соответствии с указаниями Б‑жественного Провидения человек идет туда, где необходима его помощь в собирании и освобождении разбросанных по всему миру искр святости…»

В то время, когда Алтер Ребе (рабби Шнеур-Залман из Ляд, основатель движения Хабад) принял на себя руководство хасидами, основная масса евреев проживала в Польше и Литве. В Смоленской губернии, недалеко от границы с Польшей, было только несколько отдельных еврейских семей. Это были простые крестьяне, занимающиеся земледелием.

У Алтер Ребе был хасид по имени рабби Йоханан-Зеев из Городка, человек ученый и Б‑гобоязненный. Он хорошо разбирался в Талмуде, знал наизусть несколько его трактатов с комментариями Раши и Тосфос, глубоко изучил учение хасидизма. Рабби Йоханан-Зеев отличался большим трудолюбием и многими добродетелями. Он жил за счет мелкой разносной торговли, переходя от господских дворов к крестьянским хозяйствам и продавая различные товары. Это занятие давало рабби Йоханану-Зееву достаточно средств к существованию и возможность выделения значительных сумм на благотворительность.

Во время своих путешествий по деревням и городам он взял себе привычку останавливаться только на тех постоялых дворах, которые принадлежали евреям, чтобы иметь возможность беспрепятственно заниматься Торой. Иногда, встречая на своем пути знатока Торы или даже группу хасидов, он наслаждался дружеской беседой на темы Торы и учения хасидизма. К наступлению Субботы он старался обязательно вернуться домой. Если же обстоятельства вынуждали провести Субботу в другом городе, то он заранее беспокоился о том, чтобы найти надлежащее место и провести этот святой день в обществе хасидов.

Однажды, придя к Алтер Ребе, рабби Йоханан-Зеев получил довольно странный приказ: «Поезжай в Россию, в Смоленскую губернию, и там продавай свой товар!» А ведь все знали, что в России и, в частности, в Смоленской губернии основное население составляют неевреи, а немногие еврейские семьи, жившие там, с течением лет настолько ассимилировались, что почти невозможно было признать их евреями. Ни одежда, ни образ жизни уже не отличали их от остальных граждан страны. Тем не менее, рабби Йоханан-Зеев поступил так, как ему повелели, и отправился в Смоленск. Целых пять месяцев занимался он торговлей в этом регионе и на своем пути почти не встречал евреев. Даже Швуэс ему пришлось праздновать в Смоленске среди простых, невежественных евреев.

Вернувшись домой в месяце элул, он принес Алтер Ребе большую сумму денег на цдоку. Однако, несмотря на то, что за это время его доходы увеличились в пять раз, печаль наполняла его сердце. «Я был вынужден проводить время с невеждами, и вы не можете себе представить те душевные муки, которые я испытал на этом пути!» — с горечью жаловался хасид. Он умолял Ребе избавить его от этой тяжелой работы и позволить по-прежнему торговать среди Б‑гобоязненных евреев. Однако его аргументы не произвели никакого впечатления на Ребе, который довольно резко возразил: «Сказано в Теѓилим: «От Б‑га — стопы богатыря утверждаются, и Он благоволит к пути его» (Теѓилим, 37:23). Это значит, что Всевышний направляет человека, и благословен тот, кто идет по пути, указанному Б‑гом. Сам же человек — кто он и что он такое, чтобы сказать: «Это я хочу, а это мне не нравится»?!»

После праздника Суккос рабби Йоханан-Зеев снова отправился исполнять приказ Ребе. На этот раз из-за снега и холода ему приходилось задерживаться в некоторых городках и деревнях Смоленской губернии по несколько недель. Зимой евреи, у которых он останавливался, отдыхали от своей крестьянской работы, и поэтому он решил, в соответствии с указаниями Ребе, побеседовать с ними о путях Г‑сподних и попытаться приблизить их к свету Торы. С тех пор, где бы он ни жил, рабби Йоханан-Зеев старался говорить с евреями о заповедях и побуждать их совершить тшуву.

Всевышний «благоволил к его пути», и в течение зимы значительное число евреев, с которыми он беседовал, обратились к исполнению заповедей Торы. Когда в начале месяца нисон хасид вернулся к Алтер Ребе, он испытывал чувство удовлетворения и не скрывал своего восторга от результатов столь плодотворной работы и духовного успеха, которого он достиг.

Алтер Ребе использовал деньги, данные ему рабби Йохананом-Зеевом на цдоку, чтобы отправить меламедов в городки и деревни Смоленской губернии для более основательного обучения евреев, проживающих там. При этом рабби Йоханан-Зеев дал посланникам Алтер Ребе ценные сведения о том, куда именно надо ехать и в каких еврейских домах останавливаться.

Прошло три года, и в Смоленской губернии со всей очевидностью стали заметны плоды трудов рабби Йоханана-Зеева и других хасидов. В городах и местечках возникли и активно развивались еврейские общины. Постепенно польские евреи начали вести торговлю в этих местах, и десятки семей поселились здесь и продолжали святое дело распространения Торы и заповедей…

Недельная глава «Лех-лехо», в которой мы знакомимся с первым евреем, нашим праотцем Авраѓамом, открывается повелением: «И сказал Г‑сподь Авраму: «Иди с земли твоей, и с родины твоей, и из дома отца твоего на землю, которую укажу тебе» (Брейшис, 12: 1). Исходя из уже усвоенного нами правила о вечности Торы и актуальности ее положений в любое время и в любом месте, мы понимаем, что эти слова выражают непреходящее повеление для каждого еврея. Приказание «Иди — лех-лехо» учит нас: первое и главное, что требуется от евреев, — это идти, быть всегда в состоянии движения вперед, прогресса, духовного роста.

Тем не менее, дальнейший ход событий, о которых говорится в нашей недельной главе, казалось бы, доказывает обратное: «И был голод на той земле, и спустился Аврам в Египет, пожить там, ибо тяжек голод на земле» (Брейшис, 12: 10). Авраѓам был вынужден покинуть землю Израиля, и Тора называет это словом йерида — спуск, движение вниз. Сойдя в Египет, Авраѓам подверг себя и свою жену тяжелому испытанию: «И взята была женщина в дом фараона…» (Брейшис, 12: 15). И хотя на самом деле Всевышний защитил Сару, и, как сказано в «Мидраше Танхума», фараон даже не прикасался к ней, само по себе это событие было шагом назад, отступлением. Но почему же оно следует за только что данным предписанием «Иди!» и включается в главу, название и суть которой заключены в словах лех-лехо, подразумевающих переход от одной высоты к другой — то есть восхождение?!

Приведу пример, который может помочь нам ответить на этот вопрос. Общеизвестна разница между Иерусалимским и Вавилонским Талмудом. Иерусалимский Талмуд не дает много дискуссий и обсуждений, а довольно быстро приводит к выводу и ѓалохическому постановлению. В отличие от него в Вавилонском Талмуде ставится много проблем, ведется обширная полемика и только ценой значительных усилий достигается успех в формулировании Ѓалохи. Тем не менее, когда встречаются разногласия между двумя Талмудами, принято придерживаться того мнения, которое приводится в Вавилонском. И это потому, что, в конечном счете, именно затруднения и обсуждения помогают проникнуть в глубину еврейского закона.

С той же точки зрения можно рассматривать схождение Авраѓама в Египет. На первый взгляд, это действительно шаг назад, но по сути своей такой спуск является частью подъема и исполнения повеления «Иди!» Целью сошествия было подняться еще выше, как это и произошло: «И взошел Аврам из Египта, он и его жена, и все, что ему принадлежало… грузен очень стадом, серебром и золотом» (Брейшис, 13: 1–2).

Тот факт, что для нашего праотца Авраѓама спуск был частью восхождения, указывает последующим поколениям евреев, что уход в изгнание, который выглядит как самое огромное и ужасающее падение, по сути своей есть не что иное, как высокий и возвышающий подъем. И только пройдя этот путь можно достичь Третьего Храма, о котором пророк говорит: «А почитание этого последнего храма будет больше, чем первого» (Хагай, 2: 9). Книга «Зоѓар» объясняет этот стих так, что Третий Храм будет построен Самим Всевышним.