Во времена Ребе Цемах-Цедека (рабби Менахем-Мендел Шнеерсон, третий Любавичский Ребе) жил в Петербурге один хасид — богатый купец, который имел обыкновение ездить каждый год на ярмарку в Нижний Новгород. Перед тем, как ехать на ярмарку, он приезжал в Любавичи к Ребе, а оттуда отправлялся в небольшой городок Добромысль близ Любавичей — проведать одного знатока Торы, бывшего когда-то его меламедом (учителем в хедере). Купец давал ему денег, а потом отправлялся на Нижегородскую ярмарку. Так повторялось из года в год.

Однажды неотложные дела задержали купца, и он настолько поздно отправился в поездку, что даже не успевал к открытию ярмарки. Тем не менее, посещение Любавичей хасид не отменил, но начал подумывать о том, чтобы отложить в этом году свой визит к учителю в Добромысль. На прощальной аудиенции хасид спросил у Ребе совета, может ли он на этот раз изменить своему обычаю и поехать из Любавичей прямо в Нижний Новгород, минуя Добромысль? Ребе ответил: «Так как это твой старый обычай, не стоит его менять».

Конечно, хасид прислушался к мнению Ребе. Он приказал запрячь свою повозку и поехал в Добромысль. Меламед уже давно ждал его, так как привык к тому, что его бывший ученик заезжает в гости примерно в одно и то же время каждый год. Поэтому когда после некоторого опоздания хасид наконец-то появился на пороге, он был особенно рад видеть его и поспешил поставить на огонь чайник с водой для гостя. Однако хасид сказал, что на этот раз не стоит беспокоиться, потому что у него нет времени, и он собирается только помолиться Минху и тотчас же отправиться в дорогу.

Пока гость молился, небо заволокло грозовыми тучами, полил дождь. Меламед предложил купцу остаться на ночь в его доме, так как в такой дождь невозможно было ехать, но тот продолжал настаивать, даже несмотря на то, что у него начала болеть голова. Когда он сказал об этом меламеду, тот категорически заявил, что ни за что не отпустит его в дорогу с головной болью в столь сильный дождь и ему придется задержаться хотя бы до следующего утра.

Так, вопреки своему желанию, хасид остался ночевать у меламеда. Проснувшись утром, он почувствовал себя еще хуже: у него была высокая температура, и он даже не смог подняться с кровати. В маленьком городке Добромысле не было своего врача. Пришлось немедленно вызывать врача из соседнего города Орша. Осмотрев больного, врач обнаружил у него тиф! Тут же послали письмо в Петербург, чтобы кто-то из членов семьи приехал помочь в уходе за больным. Сообщили и в Любавичи и попросили, чтобы Ребе помолился за здоровье своего хасида. Около восьми недель купец боролся с болезнью, находясь на излечении в Добромысле.

После выздоровления хасид поехал в Любавичи, затаив в своем сердце обиду на Ребе, который посоветовал ему и в этом году посетить меламеда. Он считал, что именно в этой поездке простудился, что и послужило причиной его болезни. Придя к Ребе, он заплакал и спросил: «Почему вы послали меня в Добромысль?» Ребе ответил: «Знай, что именно твой учитель спас тебе жизнь своими молитвами…»

История знает много примеров того, как в разные времена, находясь в изгнании, евреи были советниками царей и правителей многих стран. Тора подробно рассказывает, как в Египте проданный в рабство Йосеф стал советником фараона, спас экономику страны и, более того, самих египтян от голода.

После разрушения Первого Храма, бо́льшая часть народа Израиля томилась в изгнании в Вавилоне, под властью внука Навуходоносора Валтасара, который воевал с персидским царем Корешем и мидийским царем Дарием. Одержав временную победу, он устроил пир для своих приближенных, чтобы знали доброту царя. Валтасар вспомнил слова пророка Ирмияѓу о том, что после семидесяти лет изгнания народ Израиля возвратится на свою землю: «Сказал Г‑сподь: «Когда исполнится семьдесят лет Вавилону, вспомню Я о вас и исполню для вас доброе слово Мое о возвращении вас на это место» (Ирмияѓу 29: 10–11). По расчету Валтасара семьдесят лет уже прошло, а евреи все еще оставались в изгнании. Поэтому он принял этот факт, как наилучшее доказательство того, что Б‑г больше не любит сынов Израиля и никогда не спасет их.

Во время пира, хвастаясь перед приглашенными, Валтасар приказал вынести из кладовых драгоценные сосуды, захваченные Навуходоносором в Иерусалимском Храме, и начал есть и пить из них. И вдруг на стене дворца появились странные письмена. Великий страх охватил царя и его придворных. Вавилонские мудрецы пытались прочитать надпись, но не смогли. Валтасар обещал щедрое вознаграждение тому, кто сможет объяснить значение написанного. Но никто не мог справиться с этой сложной задачей, а царь дрожал от нестерпимого страха. И тогда, по совету царицы, позвали пророка Даниэля — еврейского мудреца, который был советником Вавилонского царя Навуходоносора — и он прочитал: «Мене, мене, текел уфарсин». Даниэль растолковал эти слова так: «Мене — исчислил Б‑г царство твое и положил ему конец; текел — ты взвешен на весах и оказался очень легким; уфарсин — разделено царство твое и отдано мидийцам и персам».

В ту же ночь, после застолья, во время которого осквернили священные сосуды Храма, Валтасар был убит. Власть в стране перешла в руки персов и мидийцев. Год империей правил мидийский царь Дарий, а после его смерти на престол взошел персидский царь Кореш. Он разрешил евреям вернуться в Землю Израиля и отстроить Храм — к тому времени как раз исполнилось семьдесят лет вавилонского пленения евреев.

В Танахе мы читаем о том времени, когда народ Израиля находился в Персии. Там сказано: «Мордехай сидел у царских ворот» (Эстер, 2: 21), в столице Персии городе Шушан. Что он там делал? Мидраш рассказывает, что царь Ахашверош как-то пожаловался царице Эстер, что у него нет хороших советников, и он не может никому доверять. Тогда Эстер посоветовала: «Почему бы тебе не взять советника из евреев, как это сделали Навуходоносор и Валтасар, взяв пророка Даниэля?» Ахашверош ответил: «Если бы я знал, что есть еще такие еврейские мудрецы, я бы назначил их своими советниками». И тогда царица предложила ему еврея по имени Мордехай, потомка царя Шауля. Так Мордехай стал советником царя.

И после разрушения Второго Храма, в какую бы страну евреи ни попадали, за короткое время они становились советниками при любых правителях. Самым известным из них за последнее тысячелетие был потомок царя Давида дон Ицхак Абарбанель. В «золотой век» испанского еврейства он в течение многих лет занимал пост министра финансов при дворе короля Испании. Будучи очень успешным политиком, он использовал свое влияние, чтобы, насколько это было в его силах, помогать евреям. Но для евреев настали черные дни. Фанатичные монахи усилили свое влияние на короля Фердинанда и королеву Изабеллу, и под их давлением был издан указ о том, что евреи должны принять христианство, а те, кто этого не сделает, обязаны покинуть страну в течение трех месяцев.

Абарбанель добился срочной аудиенции с королем и пытался склонить его к отмене жестокого приговора. Он предложил огромный выкуп за то, чтобы король согласился оставить евреев в Испании. Они уже почти договорились, но в приемную ворвался великий инквизитор и закричал: «Вы хотите продать веру за деньги?!»

Три месяца спустя, 9 ова 5252 (1492) года — в день траура по разрушенному Иерусалимскому Храму — тысячи евреев покинули Испанию. Продав за бесценок нажитое годами имущество, они отправились в изгнание нищими, не зная, куда и зачем идут… Во главе своих соплеменников ушел и дон Ицхак Абарбанель. Хотя король предложил ему остаться и даже согласился на то, что вместе с ним останутся еще девять евреев, чтобы у него был миньян для молитв, он решил покинуть Испанию вместе со всем народом…

Талмуд в трактате «Брохойс» говорит: «Царство земное подобно Царству Небесному». На земле есть цари, потому что на Небесах есть Царь. Следовательно, если в физическом мире у правителей есть советники-евреи, значит в Небесном царстве Всевышний также имеет Своих советников.

В недельной главе «Вайеро» мы читаем о том, что произошло с Содомом и Гоморрой. История эта начинается со слов: «И Г‑сподь сказал: «Сокрою ли от Авраѓама то, что Я сделаю [с этими городами]?» (Брейшис, 18: 7). Раши добавляет: «Не подобает Мне совершить это без его ведома. Я дал ему эту землю, и пять этих городов принадлежат ему… Я дал ему имя Авраѓам — «отец множества народов». Неужели истреблю сыновей, не уведомив прежде отца, который Меня любит?» То есть, Б‑г, прежде чем уничтожить Содом, обратился к Своему еврейскому советнику, первому еврею, нашему праотцу Авраѓаму, и спросил у него совета.

И Авраѓам не скрывал своего мнения по этому вопросу. Раши говорит: «Ко всему был готов Авраѓам: к суровым речам, к примирению и к молитве». Тора приводит его слова: «И подступил Авраѓам и сказал: «Ужели погубишь и праведного с преступным?.. Неужели Судья всей земли не учинит правосудия?» (Брейшис, 18: 23, 25). Из этого знаменитого диалога Б‑га с Авраѓамом мы узнаем, что есть люди, избранные быть посвященными в тайны Всевышнего. Советниками Б‑га на самом деле являются пророки, как сказано: «Ведь Г‑сподь Б‑г не делает ничего, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Амос, 3: 7). Кому открывают все тайны? Личному советнику.

…Менахем Бегин когда-то сказал Генри Киссинджеру, который был государственным секретарем США во время Войны Судного дня: «Абарбанель был министром финансов правительства Испании. Однако в Испании вряд ли помнят его вклад в развитие страны. А кто его помнит? Еврейский народ. Он использовал свое положение и влияние, чтобы помочь своим братьям, поэтому народ будет вечно помнить его».