Антисемитизм в Польше стал развиваться с особой силой после завоевания ее Россией. Атмосфера ненависти и презрения к евреям, установившаяся в царской России, распространилась и на польскую территорию. Этому способствовало еще и то, что на престоле в это время находилась Екатерина II, жестокосердная женщина, окружившая себя советниками-антисемитами. Со всех сторон сыпались обвинения в том, что все евреи нечестно торгуют, алчны и ведут дела темным и хитроумным образом.

В те годы духовным лидером хасидов был рабби Шнеур-Залман из Ляд (Алтер Ребе), автор «Тании» и свода законов «Шулхан орух ѓарав». Ребе заботился как о распространении Торы и учения хасидизма, так и о защите и безопасности евреев. Он выбрал двенадцать успешных и умных хасидов, которые жили в разных городах и местечках, в том числе и в столице — Петербурге, и создал из них особую группу. Задачей этих хасидов было войти в доверительные деловые, а по возможности и личные отношения с местными властями и влиятельными лицами, стать своими в правительственных кругах. В своей деятельности они должны были преследовать две цели: сбор информации о намерениях и распоряжениях власти и влияние на то, чтобы расстроить правительственные планы, направленные против евреев. Эта группа действовала, как тайный комитет, который поставлял ценную и жизненно важную информацию Ребе, жившему в Лиозно. Благодаря этим двенадцати хасидам удалось избежать многих напастей, грозящих тогда евреям.

Однажды группа получила известие о новой беде, которая надвигалась на российских евреев. Власти решили провести податную перепись еврейского населения на всех новоприобретенных территориях, включая Польшу, Литву, Белоруссию и Украину, что способствовало дальнейшему ограничению жизнедеятельности еврейских общин, постепенному формированию черты оседлости. Между тем в Белоруссии крестьяне неимоверно страдали от нищеты и лишений. Расследовать причины бедствия и разработать меры для его преодоления император Павел, сменивший на престоле Екатерину, поручил известному поэту и сенатору Державину, относившемуся к евреям без особой симпатии.

Интересно, что в детстве Державин, живший недалеко от Десны, хорошо знал одного из членов комитета, Дов-Бера-Моше, и даже часто бывал у него в доме. Впоследствии, приезжая в Петербург, хасид нередко посещал поэта и убеждал его изменить мнение о евреях. Узнав о поручении, которое было дано Державину, Дов-Бер-Моше решил немедленно посетить давнего знакомого. Он застал обычно угрюмого поэта в приподнятом состоянии духа. «Если бы все они были, как ты… — сказал Державин, но тут же добавил: — Но они не такие! Скоро я отправляюсь в поездку по высочайшему повелению императора. Когда я вернусь, в Петербурге не останется ни одного еврея». Комментарии Державина о результатах еще не проведенной инспекторской проверки не оставляли места для надежды. Дов-Бер-Моше попытался повлиять на его мнение, обращаясь к сердцу поэта, но тот был полон самодовольства и не хотел ничего слышать.

Дов-Бер-Моше, приехав из Петербурга в Лиозно, сообщил Ребе Шнеуру-Залману, что побывал у Державина и, поговорив с ним, понял: ничего хорошего ждать не приходится. Ребе ответил: «Пусть не хвалится опоясывающийся своим оружием, как распоясывающийся» (Млохим I, 20:11, смысл фразы — «перед боем победой не хвастают»). И Г‑сподь спасет!» Ответ этот воодушевил хасидов комитета, которые были чуть ли не единственными, кто знал о том, что грозит евреям.

Рабби Шнеур-Залман поручил членам комитета подробно узнать предстоящий маршрут Державина: в каких городах и местечках он собирается останавливаться. Выяснив это, Ребе распорядился, чтобы его хасиды обратились к местным польским помещикам с просьбой дать Державину объективные благоприятные для евреев отзывы и рекомендации.

Особые поручения рабби Шнеур-Залман дал двум богатым купцам, имевшим дело со знатью и крупными чиновниками: реб Шмарье-Залману из Полоцка, торговцу дорогими тканями и женской одеждой, и реб Носону из Шклова, торговцу драгоценными камнями. Ребе просил, чтобы в своих деловых поездках они неуклонно следовали за Державиным. Посещая местных богачей в целях торговли, они собирали сведения о поездке сенатора, а тем самым выполняли указание внимательно следить за тем, не скомпрометирует ли себя Державин получением взяток или подарков. Впоследствии это можно было бы использовать против него.

Когда Державин вернулся в Петербург, он не знал, что его опередили, и на столе царя уже лежит доклад о его пребывании в Белоруссии, подготовленный двумя хасидскими купцами, следовавшими за ним на протяжении всей его поездки. Содержание этого доклада уже оказало непоправимое воздействие на ум и сердце государя. Державин утратил доверие Павла. Царь не удосужился ознакомиться с докладом, подготовленным поэтом. На глазах у него царь взял пачку бумаг и бросил ее в огонь камина в своей комнате. Самоуверенность Державина сгорела в огне вместе с его рекомендациями, и он поспешил прочь пристыженный и оконфуженный…

У еврейского народа есть история, напоминающая приведенную хасидскую майсу. Она повествует об Ахаве, который был царем Иудеи в VIII веке до новой эры. Он был влиятельным царем, и столица его царства была в Шомроне (Самарии). Однажды Бен-Адад, царь Арама (Сирия), у которого была в те дни самая сильная армия на Ближнем Востоке, пошел войной на Иудею и осадил Шомрон. Бен-Адад прислал послов к Ахаву, потребовав, чтобы Иудейское царство сдалось ему на милость: «Серебро твое и золото твое — мои, и жены твои и сыновья твои — мои» (Млохим I, 20: 4). Ахав подумал, что Бен-Адад хотел обложить налогами Иудейское царство так же, как и тридцать два других царя, которых тот победил. Он отправил послов с ответом: «Да будет по слову твоему, господин мой, царь: сам я и все, что у меня, — твое». Однако вскоре снова пришли послы от Бен-Адада с недвусмысленным требованием отдать ему все деньги, золото, женщин и детей Иудеи. Ахав не мог с этим согласиться. Он срочно созвать совет старейшин и спросил их мнения. Они сказали ему, что ни в коем случае нельзя сдаваться на таких условиях: «Не слушай и не соглашайся». Бен-Адад, услышав ответ Ахава, пригрозил стереть Шомрон с лица земли: «Пусть накажут меня боги, если праха шомронского достанет по горсти для всех людей, идущих за мною». Однако царь Иудеи не испугался и ответил ему словами, которые стали известными для всех будущих поколений «Пусть не хвалится опоясывающийся своим оружием, как распоясывающийся». «Опоясывающийся» — это воин, который собирается на войну и вешает на пояс свой меч. «Распоясывающийся» — это воин, который снимает пояс с ножнами и мечом по возвращении с поля боя. Смысл высказывания Ахава состоит в том, что перед битвой не похваляются тем, что уже победили. Так и произошло в действительности. История эта закончилась тем, что в войне с арамейским царем Иудея, с Б‑жьей помощью, одержала победу.

«Право на возвращение» — все говорят об этой проблеме. Эта тема затрагивается каждый раз при обсуждении палестинского вопроса. Спор идет о том, что делать с сотнями тысяч беженцев, которые покинули страну во время Войны за независимость. Многие из них до сих пор живут в лагерях беженцев в Иордании и Ливане. Они утверждают, что хотят вернуться в свои дома в Хайфе, Яффо, Акко, Беер-Шеве… Израиль, конечно, категорически отрицает их право на возвращение.

Как возникла эта проблема? Почему сотни тысяч арабов покинули Израиль в 1948 году? Почему они стали беженцами?

Одной из основных причин массового ухода арабов с насиженных мест было заявление армий арабских государств перед войной о том, что они собираются бомбить Израиль с самолетов, обстреливать из танков и пушек. Поэтому арабы должны покинуть страну, и пусть армии делают свою работу. Когда же они уничтожат евреев (не дай Б‑г случиться такому!), то арабские братья смогут с радостью вернуться в свои дома. Кстати, радио «Хаганы» обращалось тогда к арабским жителям с просьбой не покидать свои дома. Но эти просьбы не были услышаны. Арабы подчинились своим лидерам и бежали из страны. А события тем временем разворачивались с точностью до наоборот: Израиль выиграл войну, и арабам оказалось некуда возвращаться! Снова подтвердились слова: «Пусть не хвалится опоясывающийся своим оружием, как распоясывающийся». Та же история повторилась и во время Шестидневной войны. Когда ВВС Израиля бомбили арабские армии, египетское радио вещало на весь мир, что арабские солдаты стоят на входе в Тель-Авив, и они уже завоевали чуть ли не всю страну.

…В недельной главе Торы «Шлах» мы читаем историю десяти разведчиков, которые вернулись из похода по земле Израиля и сказали, что ее нельзя завоевать. Йеѓошуа бин-Нун и Калев бен Йефуне были единственными, кто призывал: «Взойдем же, взойдем!» В Ѓафторе нашей главы мы читаем о том, как Йеѓошуа исполнил свой призыв и завоевал Страну Израиля.

Сравнивая Моше и Йеѓошуа, наши мудрецы говорят: «Лицо Моше — как солнце, лицо Йеѓошуа — как луна» (Раши на Бамидбор, 27: 20). Как луна не имеет собственного света, и только является отражением солнца, так и Йеѓошуа — это «возвращение света» Моше. Но есть и другая сторона, Раши в комментарии на слова «всю заповедь» (Дворим, 8: 1) говорит: «Если начал доброе дело, заверши его, потому что оно называется именем завершившего его, вменяется ему в заслугу». То есть заповедь, которая исполнена на треть, на половину или даже на три четверти, но не завершена, не засчитывается. Как будто вы ничего и не делали. А тот, кто закончит ее исполнение и сделает последнюю четверть, тот один считается исполнителем всей заповеди. Раши приводит это замечание в связи с захоронением Йосефа: «Как сказано: «А кости Йосефа, которые вынесли сыны Израиля из Египта, захоронили в Шхеме» (Йеѓошуа, 24: 32). Но разве не Моше лично заботился о том, чтобы вынести их (см. Шмойс, 13: 19)? Однако, потому что он не успел завершить это дело и завершили его сыны Израиля, названо их именем».

Можно сказать, что Моше вывел сынов Израиля из Египта, провел их по пустыне, и даже захватил земли Сихона и Ога. Моше привел их к границам Земли обетованной, но только Йеѓошуа в действительности стал тем, кто ввел еврейский народ в Страну Израиля. Так что заповедь о наследовании Святой земли фактически исполнил Йеѓошуа. Моше можно считать в данном случае «опоясывающимся», он начал войну, но Йеѓошуа стал тем «распоясывающимся», который вернулся из боя с победой.