Зимой 5557 (1796/7) года Алтер Ребе начал собирать своих сыновей у себя в комнате для аудиенций. Там он произносил для них майморим (философские трактаты, в которых разбираются глубинные вопросы хасидизма), содержащие глубокие комментарии к книге «Зоѓар» (позже они были опубликованы отдельным сборником «Биурей ѓаЗоѓар»). Девятилетний внук Алтер Ребе Менахем-Мендел (будущий Ребе Цемах-Цедек, третий глава Хабада) не был допущен слушать майморим. Ему очень хотелось услышать слова Б‑га живого из уст деда, но в комнате для аудиенций было разрешено присутствовать только сыновьям Ребе. Несмотря на многочисленные просьбы и уговоры внука, дед отказался допустить его на эти занятия.

Однако желание ребенка было столь сильным, что он, поняв, что обычным способом не сможет его исполнить, решил искать окольные пути. И тогда ему в голову пришла блестящая идея. Комната, в которой проходили занятия, имела общую стену с приемной. В этой стене была установлена большая печь, которая обогревала обе комнаты. Ее топка, в которую закладывались дрова, была довольно большая и находилась в приемной. Туда-то и залезал мальчик и, прижавшись ухом к стене, слушал майморим, которые произносились довольно громко и сопровождались пением нигуним.

Так продолжалось несколько недель, но в один из холодных дней, когда на улице бушевала метель, мальчик был разоблачен. Чтобы растопить печь, слуга начал заталкивать дрова в топку, и хотя они, по непонятной ему причине, не проходили, как обычно, в глубину печи, он все же, как мог, уложил их и зажег огонь. Вдруг весь дом наполнился дымом, а из печи начали вылетать горящие поленья! Слуга очень испугался и громко закричал. На его крик сбежался весь дом, чтобы посмотреть, что случилось. Все были поражены увиденным: на полу возле печи были разбросаны обугленные дрова, а в топке неподвижно лежал ребенок! Рабби Хаим-Авраѓам, сын Алтер Ребе, вынул его, казалось, безжизненное тело из топки…

Ребецн Штерна, жена Алтер Ребе, закричала: «Это же наш внук, Менделе!» Паника охватила всех присутствующих. Они пытались привести ребенка в чувства, но безрезультатно. Наконец, подошел сам Ребе, положил свои святые руки на голову внука, и тот очнулся. В течение двух недель мальчик болел, его мучили сильные головные боли — ведь он довольно сильно надышался дымом.

Узнав причину, которая заставила ее любимого внука стоять в печке, ребецн Штерна обратилась к мужу с упреками: «Других ты допускаешь слушать майморим, а своего внука, который так стремится к изучению хасидизма, нет. Ребенок подверг опасности свою жизнь, и только чудом спасся… Почему ты не позволил ему присутствовать на занятиях?!» Алтер Ребе ответил: «Учение хасидизма Хабада требует пнимиюс (внутреннего, глубинного содержания), и только так можно достичь полного самоотречения. До нашего праотца Авраѓама были великие святые и праведники, но чтобы получить пнимиюс, передающееся из поколения в поколение, потребовалась беззаветная преданность и самоотречение Авраѓама, готового принести в жертву своего единственного сына Ицхока. Потому что пнимиюс — это результат самоотверженного смирения, полного самоотречения, самопожертвования. Моше-рабейну взошел на гору Синай при помощи Б‑жественного огня. Всевышний явился Моше в горящем кусте терновника. И поэтому именно Моше удостоился получить Тору. Б‑жественное учение можно принять только через полное самоотречение… — и Алтер Ребе добавил: — Не волнуйся! Он выздоровеет и будет жить долго».

…В конце нашей недельной главы «Мишпотим» рассказывается о том, как Моше взошел на гору Синай во второй раз (первый был в момент дарования Торы): «И пребывала слава Г‑сподня на горе Синай, и покрывало ее облако шесть дней. И воззвал Он к Моше на седьмой день из облака. А видение славы Г‑сподней — как огонь пожирающий на вершине горы пред глазами сынов Израиля. И вошел Моше в облако и взошел на гору…» (Шмойс, 24: 16–18).

Это описание видения славы Г‑сподней несколько отличается от того, которое дается в главе «Исро», рассказывающей о даровании Торы: «А гора Синай дымилась вся, потому что низошел на нее Г‑сподь в огне. И восходил от нее дым, как дым печи обжиговой; и содрогалась вся гора очень» (Шмойс, 19: 18). Здесь ясно указывается, что дым, окутавший гору Синай, появился из-за огня, в котором спустился Всевышний. В нашей же недельной главе огонь тоже упоминается: «А видение славы Г‑сподней — как огонь». Однако о дыме здесь ничего не сказано, зато несколько раз говорится об облаке: «покрывало его облако», «и воззвал Он к Моше… из облака», «и вошел Моше в облако». Раши в своем комментарии пишет: «Это облако было густым, как дым, и Святой, благословен Он, проложил в нем тропу для Моше». Нам следует разобраться и понять, почему Тора употребляет в одном случае слово «дым», а в другом «облако» (хотя оно и было «своего рода дымом», но, по-видимому, не таким, как перед дарованием Торы).

Дым, как известно, возникает в результате сгорания твердых материалов. Огонь разрушает вещество на мелкие частицы, которые смешиваясь с воздухом, образуют дым. Чем тверже и тяжелее материал, тем плотнее и обильнее дым, возникающий при его сгорании. И наоборот, чем легче и «воздушнее» вещество, которое горит, тем прозрачнее и чище дым, поднимающийся от него. То же самое происходит на духовном уровне. Б‑жественный огонь, сходящий свыше, сжигает грубое вещество материального мира. И чем грубее мир, тем больше дыма выделяется при этом. Дым указывает на уничтожение материи, которое стало результатом проявления Всевышнего в огне.

Во время дарования Торы мир был еще очень грубым и материальным, не способным к духовному очищению. И в такой мир сошел возвышенный Б‑жественный свет без какой-либо предварительной подготовки или усовершенствования этого мира, как сказано: «низошел на нее Г‑сподь в огне». Поскольку мир состоял из грубой материи, то в результате «гора Синай дымилась вся». Материальный мир, сгорая, извергал много густого дыма: «И восходил от нее дым, как дым печи обжиговой».

Для определения физического мира существуют три измерения: «место», имеющее объем и очертания; «время» — прошлое, настоящее и будущее; «творения» — человеческие существа. Согласно терминологии книг по Кабале, это ойлом — «мир», шоно — «год» и нефеш — «ду­ша». Аббревиатурой слов ойлом, шоно, нефеш является слово ошон — «дым». Когда Б‑жественный огонь хочет очистить и просветлить ойлом, шоно, нефеш, он сжигает, уничтожает их физическую сущность, от них исходит «дым».

После дарования Торы, когда мир уже был очищен и стал более одухотворенным в результате воздействия Б‑жественного света, материальность мира стала как бы более чистой и тонкой. Поэтому в нашей главе говорится, что, хотя «видение славы Г‑сподней — как огонь», но теперь уже нет «дыма», есть всего лишь «облако». Однако мир все еще не полностью очистился, и Всевышний требует, чтобы Моше-рабейну поднялся на гору Синай для получения Торы. И только изучение законов Торы и исполнение ее заповедей приведет мир к полному очищению. Именно потому, что в тот момент мир еще не был совершенно чистым, Раши говорит, что «облако было густым, как дым». Следовательно, «дым» все-таки при этом образовывался, но гораздо более чистый и легкий.

Более того, гора Синай состоит из очень твердых каменистых пород. Это материалы, которые не горят. Огонь не может их разрушить и поглотить. Несмотря на это, на горе Синай горели даже камни: «гора Синай дымилась вся». И в этом заключено указание для всех нас. Некоторые утверждают, что они не хотят иметь дело с людьми, которые стоят на более низкой, по сравнению с ними, ступени духовного развития, не хотят иметь дело с материальным миром. Они говорят: «Эти вещи не поддаются огню. Б‑жественный Огонь, который есть во мне, их не «подожжет». Я буду общаться только с близкими мне людьми, с теми, кто сами являются «сосудами» для Б‑жественного света». Но Тора говорит нам, что во время Синайского откровения даже безжизненные камни начали гореть. Предназначение Торы в том, чтобы весь мир, на всех уровнях горел в ее огне и возвышался к ее свету. В этом наша роль, и для этого мы получили силы на Синае.

Некоторые возражают против этого, считая, что, занимаясь людьми, которые менее нас одухотворены, обращаясь к физическим и материальным вещам, мы можем сами пострадать духовно, мы можем запачкаться сажей «грязного дыма», который исходит от сжигания грубого материала. Тора говорит нам: во-первых, «Б‑г проложил в нем тропу», то есть, у нас есть обещание Всевышнего, что на нашем пути в дыму у нас будет чистый воздух и мы не испачкаемся в саже. Во-вторых, по правде говоря, мир только кажется таким грубым и «неживым», он только выглядит «негорючим» — таким его создал Всевышний. Поэтому «дым» — это не настоящий «дым», это «облако, как дым». Оно не оставляет никакой грязи, потому что внутреннее содержание всего творения — «слава Г‑сподня», а не дым.

И когда мы очистим мир и самих себя, когда мы используем явления материального мира для нужд святости, для исполнения заповедей Торы, мы удостоимся перейти от главы «Мишпотим» к следующей главе — «Трумо», где рассказывается, как из серебра и золота — сугубо материальных явлений — были построены Мишкан и Храм. И следует отметить, что именно в них пребывала Шхина. Это значит, что когда мы очистим физический мир, мы удостоимся Б‑жественного присутствия в нем. Да произойдет это в скорости, в наши дни!

   Рав Авроом Вольф, главный раввин Одессы и Юга Украины