После женитьбы рабби Меир-Шломо Яновский, дедушка Любавичского Ребе по материнской линии, отправился в Любавичи, чтобы провести некоторое время у Ребе Моѓараша (так было заведено в то время — молодые женатые хасиды жили при «дворе» Ребе в течение шести месяцев, года или полутора лет). Вернувшись домой, он рассказывал хасидам о Ребе, его жизни, поведении и привычках. В частности — о том размахе, с которым живет Ребе, и богатстве, его окружавшем. Рассказывал очень подробно, упоминая мельчайшие детали. Среди прочего он упомянул, что даже табакерка Ребе сделана из чистого золота!

Один из слушателей, Б‑гобоязненный, но не обладающий хасидским мышлением еврей, с удивлением спросил: «Я не понимаю, как глава поколения, стоящий на самом высоком духовном уровне, имеет дело с такими сугубо материальными вещами, как деньги и золото!» Рабби Меир-Шломо ответил: «Глупец, ты думаешь, что золото создано для тебя или для меня?! Золото изначально предназначалось в первую очередь для праведников!..»

В нашей сегодняшней недельной главе «Трумо» говорится о заповеди возведения Храма: «И сделают Мне Святилище, и Я пребывать буду среди них» (Шмойс, 25: 8). Творец желает, чтобы сыны Израиля построили для него жилище в этом мире, и Тора сразу же указывает, какие материалы необходимы для строительства Мишкана: «И вот возношение, какое вам брать у них: золото и серебро, и медь» (там же, стих 3). Затем следует перечисление других материалов, среди которых упоминаются стволы деревьев шитим (акации), предназначенные для изготовления брусьев Скинии.

Раши спрашивает: «Откуда взяли они это?» Действительно, где евреи нашли деревья? Золото, серебро и другие материалы они взяли с собой из Египта, но деревья не растут в пустыне! И, отвечая на свой вопрос, Раши говорит нам нечто весьма примечательное: «Наш праотец Яаков пророчески предвидел, что сыны Израиля возведут Скинию в пустыне. Он доставил акации в Египет и посадил их, и повелел своим сыновьям взять их с собою при исходе из Египта». То есть, когда Яаков покинул Землю Израиля и пошел в Египет, чтобы увидеть Йосефа, он уже знал, что в один прекрасный день народ Израиля будет строить Храм Всевышнему и будут нужны шитим. Поэтому, несмотря на спешные сборы большой семьи, перед тем, как отправиться в путь, Яаков не забыл взять с собой саженцы акации. Поселившись в Египте, Яаков посадил их и наказал сыновьям, чтобы они повелели своим детям срубить эти деревья и взять их с собой для строительства Мишкана тогда, когда они будут выходить из Египта.

В одной из своих бесед Любавичский Ребе спрашивает: «Для чего Яаков вынудил своих потомков столь тяжело трудиться — нести деревья во время Исхода из Египта?» Верно, что они пошли в пустыню и там не росли деревья, но они проходили совсем рядом с населенными местами и легко могли направить туда посланников, чтобы купить брусья. Так же, как они сделали с эсрогами для Суккос, которые не росли в пустыне: когда Б‑г повелел народу Израиля: «И возьмите себе плод дерева великолепного» (Ваикро, 23: 40), послали послов в Калабрию и они привезли эсроги. То же самое сыны Израиля могли сделать с акациями. Почему же нужно было заставлять евреев нести тяжелые деревья, разве не достаточно того, что каждый должен был нести свою поклажу?! И Ребе объясняет, что Яаков знал: настанет день, когда ситуация в Египте ухудшится, народ Израиля будет много страдать, их обратят в рабов, издадут указ: «Всякого сына новорожденного бросайте в реку…» (Шмойс, 1: 22). И евреи начнут отчаиваться обрести спасение. Правда, они слышали много лет назад, что однажды выйдут из Египта, но в реальности ситуация для них становится все хуже и хуже… И вот представьте себе, как еврейский мальчик спрашивает отца: «Ты мне рассказываешь истории о том, что настанет день, и мы выйдем из Египта, но я не уверен, что это правда. Может быть, кто-то сочинил это, чтобы не отчаяться и обрести надежду?» Вместо того чтобы спорить с ним, отец приводит его в лес, который посадил Яаков в Египте, и говорит: «Ты видишь эти деревья, сын мой? Наш дед Яаков посадил их с одной-единственной целью: он знал, что в один прекрасный день мы будем спасены из египетского рабства, и тогда они нам понадобятся для строительства Мишкана для Б‑га!»

Яаков хотел, чтобы у его потомков была реальная вещь, которую можно видеть, к которой можно прикоснуться и у которой даже есть запах. Она должна проиллюстрировать народу Израиля, что спасение действительно придет. Это приносило утешение, ради которого стоило утяжелить ношу некоторых евреев и поручить им нести деревья в пустыню.

И это было не единственным признаком грядущей свободы. В главе «Вайехи» рассказывается о том, что Яаков перед смертью повелел Йосефу вынести свое тело из Египта и похоронить его в Земле Израиля — в пещере Махпела. Тем не менее, сам Йосеф завещал похоронить его в Египте и просил, чтобы уходя из Египта, евреи унесли с собой его гроб… Природа мира такова, что когда дело доходит до вопросов захоронения, человек поступает так же, как сделали его родители. Однако Йосеф почему-то повел себя иначе — предпочел остаться в Египте. Ребе объясняет, что он сделал это по той же причине, по которой Яаков посадил акации в Египте. Йосеф знал, что если он попросит, чтобы его похоронили в Земле Израиля, то еврейский народ в Египте будет чувствовать себя одиноким изгнанником: праотец Яаков не с ними, а теперь и Йосеф уходит! Поэтому он предпочел остаться и быть похороненным в Египте. Таким образом, сыны Израиля знали, что они не одиноки, их пастырь пребывает вместе со своей паствой в этом тяжком изгнании. И это было еще одним доказательством, что однажды евреи обязательно выйдут из Египта.

Интересно, что наших предков в Египте не удовлетворил один знак того, что искупление придет, а потребовалось два различных доказательства: и посаженные акации Яакова, и гроб Йосефа. Оказывается, это в точности соответствует еврейскому закону, как сказано: «По слову двух свидетелей» (Дворим, 17: 6) — чтобы подтвердить объективность и верность в суде, нужны два свидетеля, показаний одного недостаточно. И это работает не только в вопросах судопроизводства. Так, Тора учит, что мы должны определять кошерных животных по двум признакам: отрыгивание жвачки и раздвоенность копыта. Одного признака не хватает и для установления кошерности рыбы — нужно, чтобы у нее были и плавники, и чешуя…

Тот же закон касается Скинии. Одно из чудес, которое происходило в Мишкане и в Храме, — это нер томид, «вечная свеча». В Меноре было семь светильников, шесть из них горели в течение ночи, а утром потухали. Однако западная свеча горела чудесным образом постоянно. Это было для всего мира доказательством и свидетельством Б‑жественного Присутствия в среде народа Израиля. То, что этот огонь был чудом и горел всю ночь и весь день, было сотворено для того, чтобы все видели открытие Шхины. Но и в этом случае Б‑г не был удовлетворен одним доказательством чуда огня. Сказано в Торе: «Огонь постоянный зажжен будет на жертвеннике, не угаснет» (Ваикро, 6: 6) — в Скинии алтарь находился во дворе без верхнего покрытия, и огонь всегда горел на нем чудесным образом. Когда же переносной Мишкан разбирали перед переходом из одного места в другое, то приходилось прикрывать огонь металлической крышкой, в противном случае он мог сжечь все, что соприкасалось с ним! Мы снова имеем здесь двух свидетелей того, что «Б‑жественное Присутствие пребывает в Израиле» (Талмуд, трактат «Шабос», 22б). Возможно, кстати, что обычай зажигать две свечи в пятницу вечером также напоминает нам о двух чудесах, связанных с Храмовым огнем.

Изготовление первого, пока еще передвижного, Храма — Скинии (Мишкана) было важным этапом на пути народа Израиля к святости и выполнению своей миссии в этом мире. Любавичский Ребе говорит, что важен был не только сам по себе факт изготовления и установки Скинии. Конструкция передвижного Храма и его атрибуты, а также материалы, которые пошли на его изготовление, и даже порядок сбора пожертвований и возношений — все это носило не случайный характер, а являлось элементом служения Творцу и имело глубокий смысл.

Поэтому в своем повелении Всевышний сказал: «И Я буду обитать среди них» (Шмойс, 25: 8). Не сказано «в нем», то есть, в самом Мишкане, а «среди них», а если переводить дословно, то «внутри них», в душе каждого еврея. По этой причине каждый элемент и атрибут Скинии имел свое соответствие в душе человека. Например, упомянутые среди приношений три вида металлов: золото, серебро и медь. Казалось бы, более всего для Храма подходит золото, в крайнем случае — серебро. Но что делать еврею из простой бедной семьи, у которого в доме имеются лишь изделия из меди, но который при этом тоже хочет внести свой вклад в исполнение коллективной заповеди? Таким образом, Тора предоставила возможность участвовать в строительстве Храма каждому члену общины.

А если внимательно проанализировать тринадцать видов возношений, то можно убедиться, что туда входит вся окружающая нас природа: камни и металлы представляли неживую природу, стволы деревьев и оливковое масло — растительный мир, а разные виды тканей из шерсти и шкуры животных — мир животный. Следовательно, Храм вмещал в себя все элементы окружающего мира и мог служить обителью для его Творца.

Рав Авроом Вольф, главный раввин Одессы и Юга Украины