рабби Цви-Ѓирш из Риминова был коѓеном, поэтому каждому еврею, обратившемуся к нему за благословением, возлагал обе руки на голову и с большой любовью и преданностью произносил биркас коѓаним — «тройное» священническое благословение. Он поступал так всегда, за исключением лишь двух случаев. В первом он вообще не дал благословение на то, о чем его просили, а во втором вместо одного дал… целых семь!

Первый случай произошел, когда рабби Цви-Ѓирш находился в городе Броды. К нему пришла молодая пара, одетая, как было принято у хасидов: муж в шелковой капоте, а голову жены до самых глаз покрывал платок. Мужчина передал рабби пожертвование и пан (сокращение от пидьон нефеш, буквально — «искупление души»; у хасидов так называется письмо к ребе с просьбой о молитве) и пожаловался, что они женаты уже десять лет, но до сих пор не удостоились иметь детей. Он хотел развестись с женой по закону, но она отказывается принять гет. Тогда он решил обратиться за помощью к цадику и попросить его благословения на рождение первенца, чтобы вернуть мир и благополучие в свой дом… Вдруг рабби Цви-Ѓирш перебил его: «Ей я благословения не дам, зато живот скоро вырастет у тебя!» — после чего пара поспешно покинула дом цадика. Вскоре выяснилось, что местные маскилим («просвещенцы», приверженцы движения Ѓаскала, выступавшие против культурно-религиозной обособленности еврейства и видевшие в «просвещении» залог улучшения положения еврейского народа) подослали этих людей, которые даже не были женаты, чтобы посмеяться над праведником. Возмущенные хасиды решили по-своему вразумить насмешника и избили мнимого мужа так, что его живот неимоверно распух…

Вторая история случилась в самом Риминове в один из холодных зимних вечеров. Единственное окно комнаты, в которой рабби Цви-Ѓирш принимал посетителей, желающих получить его совет и благословение, выходило на крышу миквы, из трубы которой валил белый дым. Золотой луч заходящего солнца проник внутрь комнаты и осветил стену напротив окна. Все в доме говорило о том, что в нем не было хозяйки. Прошло более года с тех пор, как праведник овдовел, и дом управлялся, как лодка без весел.

Рабби Цви-Ѓирш сидел в кресле, его глаза скользили по строкам открытой книги. Габай время от времени впускал людей, которые пришли увидеть праведника и получить его благословения. Когда стало темнеть, габай зажег свечи в медном светильнике, свисающем с потолка. В это время в комнату вошла одна из посетительниц. Она положила записку и несколько монет на стол и в почтительном волнении отступила назад. Праведник, перечитав записку несколько раз, в задумчивости откинулся на спинку кресла. Вдруг женщина расплакалась и стала рассказывать, что уже более года прошло с тех пор, как ее муж умер. У них не было детей, и она, оставшись в одиночестве в своем доме, пришла к ребе за благословением на достойную партию.

Ребе задал несколько вопросов, касающихся ее родителей и мужа, спросил, где они жили, и, наконец, сказал: «У меня есть для вас хороший шидух». Женщина застыла в ожидании подробностей, но рабби Цви-Ѓирш молчал. Габай подошел к столу, с удивлением взирая на происходящее, ведь ребе никогда не занимался сватовством!

«Рабби, — женщина первой нарушила напряженную тишину, установившуюся в комнате, — я хотела бы иметь в мужьях человека добропорядочного, честного и ученого. У меня есть немного денег и маленький домик. Кого же вы предлагаете мне в мужья?» В ответ рабби тихим голосом и не без смущения произнес: «Выходите замуж за меня». В комнате установилась напряженная тишина, габай остался стоять, как вкопанный. Женщина, опустив глаза, промолвила: «Если ребе думает, что я достойна, то я, конечно, согласна».

Рабби Цви-Ѓирш кивнул и тут же приказал габаю позвать в комнату хасидов из тех, кто постоянно сидел за книгами в бейс-мидраше, и принести вино и угощение. Ребе предложил своей невесте присесть. Вошли хасиды и после того, как все произнесли лехаим и выпили по такому случаю, ребе начал рассказывать, как ему в голову пришла эта счастливая идея.

— Как вы знаете, — начал он, — я остался сиротой в раннем возрасте, и мой дядя отдал меня в подручные к одному портному в Домброве. Кроме всего прочего в мои обязанности входило каждую пятницу разносить клиентам готовые заказы. Недалеко от синагоги жила большая многодетная семья, и я часто носил туда детскую одежду. Другие заказчики оплачивали материал и работу портного несколькими платежами, но в этой семье всегда платили сразу и еще добавляли несколько копеек для меня за доставку.

Когда я приходил в пятницу днем, там все было уже готово к Субботе. Дом блестел, белоснежная скатерть покрывала стол, на котором стояло вино, бокал для Кидуша и лежали свежеиспеченные халы. Глава семьи, облаченный в субботние одежды, сидел за столом и вслух читал недельную главу. Там я всей душой ощутил подлинную атмосферу святой Субботы. И тогда я вознес к Небесам тихую молитву: «Дай Б‑г мне удостоиться, когда вырасту, стать женихом в таком доме!»… — ребе сделал небольшую паузу и продолжал: — И вот, кажется, моя молитва была услышана и принята на Небесах. Эта женщина является одной из дочерей того благословенного семейства. Я женюсь на ней. Узнав, кто ее родители и где она жила, я понял, что само Б‑жественное провидение привело ее ко мне. Давайте выпьем! Лехаим! Симан тов умазл тов! Дай Б‑г, чтобы этот союз был прочным, и мы удостоились произвести потомство — «род честных, благословенный!» (Теѓилим, 112: 2).

Прошло совсем немного времени с того дня, и праведник рабби Цви-Ѓирш из Риминова стоял под хупой с той самой вдовой, женившись на ней по закону Моше и Израиля. Так и получилось, что пришедшая за одним благословением получила от праведника сразу семь (имеются в виду благословения, читающиеся при совершении обряда бракосочетания).

…В нашей недельной главе «Вайехи» на примере детей Йосефа впервые рассказывается об отношениях между дедом и внуками. Из жизнеописания наших праотцев мы знаем, что Авраѓам после появления на свет его внуков Яакова и Эйсава прожил еще пятнадцать лет. Однако в Торе мы не найдем стихи, которые рассказывали бы об отношениях между Авраѓамом и Яаковом, ничего не сказано о данных им благословениях и о тех чувствах, которые он испытывал к своим внукам. Так что наша глава содержит первое (и, кстати, единственное в Торе и одно из немногих во всем Танахе) упоминание о взаимосвязи деда с внуками.

Когда Йосеф получил известие о том, что его отец, Яаков, болен, сразу «взял он двух сынов своих с собою, Менаше и Эфраима» (Брейшис, 48: 1), и отправились они навестить дедушку Яакова в землю Гошен.

Яаков сообщает Йосефу важную новость: «Два твоих сына, рожденных тебе в земле Египетской до моего прихода к тебе в Египет, мои они: Эфраим и Менаше как Реувен и Шимон будут моими» (Брейшис, 48: 5). Раши, комментируя этот стих, говорит: «Они входят в число других моих сыновей, чтобы получить удел в Земле Израиля, каждый для себя». Йосеф и не мечтал о том, что от него произойдут целых два колена Израилевых — Эфраима и Менаше!

Но совершенно неожиданно звучат — всего несколькими стихами позже — слова Яакова после того, как он открывает глаза: «И увидел… сынов Йосефа, и сказал: «Кто эти?» (там же, стих 8). Только что Яаков сказал Йосефу, что считает Эфраима и Менаше равными Рувену и Шимону, и вдруг он спрашивает, кто это?!

Интересно, что этот вопрос не впервые задается в Торе, он уже звучал в рассказе о событиях, произошедших несколько лет назад. Когда Яаков возвращался из Харана домой после 22 лет отсутствия, состоялась его судьбоносная встреча с Эйсавом, которой он так опасался. После того, как Эйсав поцеловал и обнял его, Тора говорит: «И поднял он глаза свои и увидел жен и детей, и сказал: «Кто эти тебе?» Яаков отвечает: «Дети, которыми одарил Б‑г раба твоего» (Брейшис, 33: 5). И Йосеф дает Яакову тот же ответ: «Мои сыновья они, которых дал мне Б‑г здесь» (там же, 48: 9).

Но все же не совсем понятно, о чем на самом деле спросил Яаков. Эйсав действительно ничего не знал о женах и детях Яакова и видел их в первый раз. Однако Яаков встречался с Эфраимом и Менаше, и не один раз!

Раши, который, вероятно, тоже искал ответ на этот вопрос, считает: «Хотел благословить их, но Шхина устранилась от него» (комментарий на Брейшис, 48: 8). Увидел Яаков, что они не похожи на другие колена: одеты иначе, говорят и ведут себя по-египетски… Своим вопросом он хотел узнать, продолжают ли его внуки традицию дедушки Яакова. Он опасался, что Шхина (Б‑жественное присутствие) покинула его потому, что они не заслуживают благословения. И на это Йосеф ответил, что хотя внешне они отличаются от сынов Израиля, внутри они являются самым подлинным продолжением Яакова. Ведь они выросли в Египте, но не занимаются повсеместно распространенным там идолопоклонством, а читают молитву Шма. Именно в них воплотилась сила и духовная мощь нашего праотца Яакова. Ибо даже дети, которые выросли в чужой среде, без учебы в иешиве, вне русла еврейской традиции, все же продолжают путь Яакова.

Поэтому в еврейских семьях с наступлением Йом-Кипура (а во многих общинах — и в канун каждой Субботы) принято благословлять детей, повторяя для сыновей слова Яакова: «Да сделает тебя Б‑г как Эфраима и как Менаше!» (Брейшис, 48: 20). Даже оказавшись в чужой стране, без благоприятного еврейского окружения, не дай Б‑г, тем не менее, надо вести себя как Эфраим и Менаше. И тогда придет ко всем нам и «тройное» священническое благословение (которое также произносят, благословляя детей): «Да благословит тебя Г‑сподь и охранит тебя! Да озарит Г‑сподь тебя лицом Своим и помилует тебя! «Да обратит Г‑сподь лицо Свое к тебе и пошлет тебе мир!» (Бамидбор, 6: 24–26).

 Рав Авроом Вольф, главный раввин Одессы и Юга Украины