Среди множества хасидских историй есть одна, непосредственно связанная с нашей недельной главой «Вайейцей»: однажды на фарбренгене Алтер Ребе (рабби Шнеур-Залман из Ляд) сказал:

— Лехаим! Да поможет нам Всевышний в материальном и духовном!

— Почему вы упомянули материальное раньше духовного? — спросили его.

— Так сказано у нашего праотца Яакова, — отвечал Ребе. — Сначала он просил о материальном («И даст мне хлеб… и платье…») и лишь затем — о духовном («И будет Г‑сподь мне Б‑гом»).

— Но можно ли сравнивать «материальное» Яакова с нашим?!

— А можно ли сравнить с нашим его «духовное»? — ответил Алтер Ребе вопросом на вопрос, добавив: — Я согласен с вами, что «материальное» Яакова отличается от нашего, и совершенно очевидно, что у нашего праотца «духовное» преобладало над «материальным», но все-таки он решил поставить «материальное» впереди «духовного»!

В этой истории речь идет о стихах в начале нашей недельной главы. Яаков просыпается на горе Мория после своего чудесного сна, в котором фигурировала «лестница, поставленная на землю, а вершина ее достигает небес; и вот ангелы Б‑жьи восходят и нисходят по ней». В этом пророческом сновидении наш праотец получил благословения Всевышнего и подтверждение, что Б‑г выполнит то, что обещал Авраѓаму и Ицхоку. Проснувшись, Яаков в благоговейном трепете дает обет: «Если будет Б‑г со мною и хранить меня будет на этом пути, которым я иду, и даст мне хлеб, чтобы есть, и платье, чтобы облачиться, и я возвращусь с миром в дом отца моего, и будет Г‑сподь мне Б‑гом, то камень этот, который я положил постаментом, будет Домом Б‑жьим» (Брейшис, 28: 20–21).

Одно из условий исполнения этого обета — просьба Яакова к Всевышнему, чтобы Он помог ему благополучно возвратиться в отцовский дом: «И я возвращусь с миром в дом отца моего». Яаков хочет не просто вернуться из Харана на родину, он хочет вернуться «с миром» — бешолом. Алтер Ребе в своей книге «Тора ор» объясняет, что бешолом можно трактовать и как бейс шолом — «два мира» (буква бейс имеет числовое значение 2): два пути к миру, два способа достижения мира.

И действительно, существует два способа привести противные стороны к взаимному согласию, единодушию, мирному сосуществованию. Первый способ — «насильственный мир». Он используется в ситуации, когда одна из сторон превосходит другую в силе и могуществе, и у слабой стороны нет другого выбора, кроме как принимать условия или мнение сильной. Второй способ — «добровольный мир». Достижение этого более справедливого и возвышенного мира возможно при полном взаимном согласии, на основе выработки общих принципов без принуждения извне. Это мир как результат полного взаимопонимания и стремления к консенсусу с обеих сторон.

Когда Яаков, прежде чем идти в Харан, в дом Лавана-арамейца, говорит, что он хочет «вернуться с миром в дом отца своего», имеется в виду достижение мира обоими этими способами: чтобы Лаван отпустил его с миром не только по принуждению внешней силы, но и по собственному желанию, стремясь установить мирные отношения со своим зятем.

…В еврейской истории есть замечательный пример достижения согласия посредством этих двух способов. Речь идет о работе верховного еврейского суда мудрецов — Санѓедрина. В нем заседал 71 судья, и каждый из них имел свой подход, свое понимание вопроса (показательно, что Ѓалоха постановляет в случае, когда членами суда были пары отец-сын или учитель-ученик, их мнение засчитывать, как мнение одного человека, ибо их образ мышления совпадает). При выработке ѓалохического постановления, чтобы приходить к единым решениям, члены Санѓедрина, имевшие в процессе обсуждения другие точки зрения, после голосования присоединялись к мнению большинства в соответствии с заповедью Торы «следовать за большинством».

Как достигался такой консенсус? Одни судьи, оказавшись в меньшинстве, понимали, что у них нет выбора, кроме как подчиниться закону Торы и перейти на сторону большинства. Это был вынужденный мир, навязанный им, достигнутый под давлением сильной стороны. Другие, осознав, что решение принято в соответствии с мнением большинства, пытались по иному взглянуть на свою позицию, обдумывали свое решение еще раз и приходили к выводу, что это мнение действительно правильно. Так что мир, достигнутый в результате этого пересмотра, можно считать гораздо более совершенным, ибо он является следствием согласия бывших противников.

Приведем еще один пример применения обоих способов достижения мира и согласия. Когда два еврея встречаются, один говорит: «Шолом алейхем!», а другой отвечает: «Алейхем шолом!» В этой традиционной форме приветствия и ответе на нее есть несколько деталей, вызывающих недоумение. Почему один человек обращается к другому, используя форму множественного числа, дословно — «мир вам»? Хотелось бы также прояснить, почему отвечающий использует обратную форму, переставляя слова приветствия местами.

Может показаться, что ответ на второй вопрос очень прост: мол, это известная черта еврейского характера, заставляющая нас, даже вопреки логике, противоречить ближнему, сделать что-то наоборот, но на самом деле у этой перестановки слов в ответе есть более глубокое объяснение — как и у использования формы множественного числа.

Когда встречаются вместе два еврея, то мы имеем дело с двумя мнениями, а два — это уже много. Поэтому о них говорят во множественном числе — алейхем, и их надо привести к единому мнению, к миру — шолом. «Шолом алейхем!» — приветствие первого еврея, который, понимая, что столкнулся с другим мнением, заявляет со своей стороны о готовности к миру и согласию. Но это предложение мира исходит от одного человека, того, кто поздоровался первым. Если бы другой еврей ответил на приветствие теми же словами, то не было бы с его стороны никаких доказательств того, что он сам готов заключить мир. Эта формула ответа не обязательно может означать, что он выражает свое собственное мнение и личное стремление к заключению мира и достижению консенсуса. Может быть, что он только соглашается с первым и подтверждает его мнение, но это не доказывает, что он сам хочет мира… Отвечая же на приветствие «Алейхем шолом!», он выражает и свое собственное полное согласие на достижение мира, который будет более совершенным и возвышенным.

Просьба Яакова о благополучном возвращении в дом своего отца подразумевала именно стремление нашего праотца к такому совершенному миру, и она была исполнена Всевышним в полном объеме. В конце главы мы читаем о том, что Лаван преследует Яакова, чтобы навредить ему, но, в конце концов, примиряется с ним — сначала по принуждению, а затем по добровольному согласию. Сначала «явился Б‑г Лавану во сне ночном, и сказал ему: «Берегись, не говори с Яаковом ни доброго, ни худого» (Брейшис, 31: 24). При встрече с зятем Лаван прикидывается обиженным любящим отцом и тестем. Он сам признается, что вынужден примириться с зятем: «Есть у меня силы сделать тебе зло, но Б‑г отцов ваших сказал мне вчера: «Берегись!..» Это было вынужденное примирение для Лавана, мир, навязанный ему превосходящей силой Всевышнего. Однако позже мирный процесс переходит на более возвышенную стадию, ведущую к совершенному миру. Лаван, в свою очередь, проявляет стремление к миру и предлагает Яакову: «И ныне пойдем, заключим союз, я и ты…» (Брейшис, 31: 44).