Эли Гроссман вырос и воспитывался на Кюрасао — одном из островов Карибского бассейна. Вот что он рассказывает о начале своего еврейского образования:

— В то время там вообще не было еврейских школ, и поэтому мне пришлось заниматься в протестантской. Для меня это было нелегким делом. Хотя я рос в нерелигиозной семье, но все же наотрез отказался принимать участие в религиозных церемониях и в занятиях по основам христианства, которые входили в программу занятий в школе. Ученики-неевреи постоянно дразнили и задирали меня, и у меня было ощущение, что учителя и директор поддерживают их, а не меня…

Когда я перешел в седьмой класс, ситуация еще больше осложнилась. Конфликты с другими учениками участились, а отношения с директором обострились до крайности. Я стал пропускать школу. Вместо занятий я играл в гольф в расположенном неподалеку клубе, а на школьный двор приходил только ко времени приезда отца, который ежедневно отвозил меня домой.

Однажды директор школы вызвал к себе моего отца для беседы о причинах моих пропусков в последние недели. Когда мы, как обычно, встретились на дворе школы в конце учебного дня, отец спросил меня: «Ну, как было сегодня в школе?» — «Как обычно», — ответил я. И тогда отец спросил: «Ты был сегодня в школе? А на прошлой неделе, а две недели назад?» Врать не имело смысла, и я признался, что последнее время вообще не посещал школу. Отец дал мне на выбор два варианта: подчиниться школьной дисциплине и заниматься как все, или покинуть школу и работать вместе с ним. Не думая долго, я зашел в кабинет директора, положил ему на стол мои учебники и вышел.

Но вскоре к нам домой стали приходить письменные предупреждения: согласно местным законам, все несовершеннолетние были обязаны посещать школу! Отец был весьма встревожен моим положением, но не видел выхода… Однажды ему приснился сон: он видит себя трехлетним малышом на коленях у бабушки, а она ему говорит: «Мой дорогой, когда тебе будет худо, Любавичский Ребе сможет тебе помочь». Тогда он впервые услышал это имя. На следующее утро отец пошел в свою синагогу — маленькое, неприметное здание возле дома. Габай открыл ему дверь, и он подошел к шкафу со Свитками Торы, и там излил свою душу перед Б‑гом. Затем он пошел к выходу…

А незадолго до этого дня, как потом выяснилось, раву Моше Котлярскому позвонил секретарь Любавичского Ребе — рав Хаим Ходаков. «Мойте руки, — сказал он (это был условный код, означавший, что Ребе на линии и слушает каждое слово) и после небольшой паузы продолжил: — Ребе просит вас срочно отправиться на остров Кюрасао».

В таких случаях хасид не задает вопросов. Слово Ребе для хасида — приказ. Рав Котлярский взял с собой одного из студентов иешивы, Леви Кринского, и они вдвоем вылетели ближайшим рейсом на Кюрасао. Приземлившись в аэропорту и не имея указаний, куда ехать, они сели в такси и попросили отвезти их в синагогу.

Обычно в таких случаях таксисты везут туристов в центральную синагогу на острове — «Микве Исраэль — Эмануэль», старейшая синагога в западном полушарии. Молитвы в ней проводятся только по Субботам, а в течение недели синагога служит музеем. Она может похвастаться уникальной особенностью — пол там покрыт белым песком в память о том, что ее основатели спаслись от инквизиции: ступеньки синагог в Португалии евреи присыпали песком, чтобы заглушить звуки шагов.

Однако таксист почему-то повез приезжих в маленькую местную синагогу. Когда такси остановилось у дверей, рав Котлярский заметил выходящего из здания человека. Он решил использовать эту возможность, чтобы навести справки о местной общине и обратился к нему со словами: «Мы посланы сюда Любавичским Ребе. Нам хотелось бы познакомиться со здешней общиной. Не могли бы вы рассказать нам о ней?»

Поразительно — человеком, вышедшим из здания синагоги, был как раз мой отец. От неожиданности он чуть не упал в обморок. Отец рассказал раву Котлярскому о наших переживаниях и познакомил меня с ним. Первый вопрос, который я задал ему, был: «Имеет ли человек право на самозащиту, если кто-то наносит ему удар?» Из фильмов и телепередач о Катастрофе у меня создалось впечатление, что евреи — слабаки и не умеют обороняться. Рав Котлярский ответил мне: «Что за вопрос? Ты обязан защищать себя. Ответить надо вдвойне — так, чтобы им впредь неповадно было!» Я подумал: «Вот это раввин!»

Рав Котлярский пригласил меня на лето в Нью-Йорк, отдохнуть в летнем лагере «Ган Исроэль» в Катскильских горах, а затем, начиная с сентября, приступить к учебе в иешиве. Это было ответом на мои молитвы, и я сразу принял его приглашение.

Я безмерно благодарен Любавичскому Ребе за заботу обо мне и моей семье. Всем нам надо учиться у него заботе о каждом еврее. Не только о еврее на далеком острове Кюрасао, но и о тех, кто живет рядом с нами. Я абсолютно уверен, что, следуя по стопам Ребе, мы удостоимся раскрытия Мошиаха…

В нашей сегодняшней недельной главе рассказывается о том, что даже после того, как Койрах восстанавливает значительную часть общины против Моше и Аѓарона, Моше пытается уладить разногласия мирным путем. Он даже призывает известных склочников Датана и Авирама, послав к ним гонцов с приглашением прийти в Мишкан, но они отказываются, отвечая ему: «Не взойдем!» Моше было очень больно слышать это: «И досадно стало Моше очень, и сказал он Г‑споду: «Не обратись к их приношению!» (Бамидбор, 16: 15). Раши, ссылаясь на «Мидраш Танхума», объясняет, каков смысл этих слов: «В прямом смысле означает: «Что до воскурения, которое они принесут пред Тобою завтра, не обратись к ним». А аллегорическое толкование таково: «Я знаю, что у них есть доля в постоянных общественных жертвах. Пусть же и эта их доля не будет принята Тобою с благоволением. Пусть огонь оставит ее не испепеленной».

Поскольку речь шла об общественных жертвах, они не ассоциировались с определенными людьми — ведь речь идет о сообществе как о едином целом. Но если нет возможности выделить в общественных жертвоприношениях чью-то конкретную долю, то почему же Моше-рабейну выражал такую заинтересованность в том, чтобы из общественных жертвоприношений была исключена доля Койраха и его сторонников?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы прежде всего должны понять, что означают слова Раши о том, что у мятежников «есть доля в общественных жертвах». Поскольку каждый еврей, богатый или бедный, должен был дать «половину шекеля в возношение Г‑споду» (Шмойс, 16: 15), а это пожертвование помогало искупить грехи их душ, то таким образом все они имели свою долю в жертвоприношениях. И хотя деньги, переданные каждым конкретным человеком, сливаясь вместе, превращались в общественные деньги, на которые приобретались овцы для проведения общественных жертвоприношений, но было невозможно полностью отрицать индивидуальный вклад каждого человека.

Эта ситуация будет лучше понятна нам, если мы вспомним, что в Кабале сказано: «Святость не может перемещаться из места, где она находится, в другое место». Объясняя эту фразу, Алтер Ребе говорит, что даже после того, как святость поднимается на самый высокий уровень, ее небольшая часть остается на том месте, где святость была первоначально. Таким образом, даже тогда, когда пожертвования отдельных людей получают статус «общественных денег», они все еще сохраняют свой статус пожертвований конкретных людей. Следовательно, в отношении общественных жертвоприношений, покупаемых на эти деньги, можно сказать, что конкретные люди «имеют долю» в них. Именно поэтому Моше-рабейну и просил Всевышнего не принимать долю мятежников в жертвоприношении.

В свете этого мы можем понять, почему Моше сказал: «Я знаю, что у них есть доля в общественных жертвах», а не просто «у них есть доля в общественных жертвах». Слова «я знаю» подразумевают, что речь идет не об общераспространенных сведениях, а о знании, доступном только ему, Моше-рабейну, носи — главе поколения.

Отдельный человек и сообщество людей — это два разных и даже противодействующих друг другу объекта. Это различие распространилось на весь мир, разделив его на два направления. В одном приоритет отдавался интересам общества, даже если они противоречили правам отдельного человека. В другом, наоборот, на первое место ставились права человека.

Поскольку, как говорят мудрецы, носи, глава поколения, «приходит ко всем», то он имеет возможность объединить вместе конкретного человека и общность людей. Это возможно благодаря тому, что в нем соединяются две особенности. С одной стороны, он такой же человек, как и другие. С другой — его деятельность касается всего поколения. Поэтому он является лидером не только для сообщества, но и для каждого отдельного человека, входящего в него. Именно поэтому Моше-рабейну смог почувствовать, что в общественной жертве есть доля конкретных людей, в данном случае — мятежников во главе с Койрахом.

Глава нашего поколения, Любавичский Ребе, несмотря на то, что главным делом его жизни было распространение Торы в мировом масштабе и укрепление еврейского самосознания на благо всего народа Израиля, много внимания уделял каждому еврею и отдавал всего себя заботе о материальных и духовных нуждах каждого отдельного еврея. Потому что глава поколения является руководителем не только для всего поколения, но и одновременно для каждого человека в нем.

Всего неделя отделяет нас от двадцатой годовщины со дня поднятия души Любавичского Ребе рабби Менахема-Мендела Шнеерсона, да будет благословенна его память. Мы все должны помнить, что глава поколения — Ребе — дает силы каждому из нас и одновременно обязывает трудиться над распространением иудаизма и источников хасидизма для всей общины сынов Израиля, а вместе с тем стараться действовать на благо каждого еврея. И благодаря этой работе мы приблизим час Избавления, которое будет спасением не только для всего народа Израиля, но и для каждого еврея как индивидуума.

Всевышний дарует избавление не только общине Израиля в целом, но и каждому еврею в отдельности, как сказано: «Вы собраны будете по одному, сыны Израиля» (Ишаяѓу, 27: 12), а Раши добавляет, что «велик день собирания изгнанников и тяжек, как если бы Ему собственноручно приходилось брать каждого с места его» (комментарий на Дворим, 30: 3). И это будет искупление всех и каждого из представителей еврейского народа — все объединятся, и «великое множество возвратится сюда» (Ирмияѓу. 31: 7). Да произойдет это вскоре, в наши дни!

Рав Авроом Вольф, главный раввин Одессы и Юга Украины