Возможно, кому-то из читателей будет непонятно, почему сегодня, когда мы читаем недельную главу «Вайишлах», я решил рассказать историю, более подходящую к Йом-Кипуру. Но не сомневайтесь — эта удивительно трогательная история также имеет прямую связь с нашей недельной главой.

  …Как-то раз накануне Йом-Кипура один из хасидов рабби Элимелеха из Лизенска попросил у своего учителя разрешения посмотреть на то, как он, рабби Элимелех, совершает обряд капорес.

  — Как я делаю капорес? — переспросил рабби Элимелех. — А как ты делаешь капорес?

  — Я — обычный еврей, и делаю то же, что и другие. В одной руке я держу петуха, в другой — молитвенник, и читаю текст молитвы: «Вот моя замена. Это вместо меня. Вот мой выкуп…»

  — Я делаю то же самое, — сказал рабби Элимелех. — В одну руку я беру петуха, в другую — молитвенник, и повторяю те же слова. Хотя наверняка есть одно отличие — ты берешь белого петуха, а для меня его цвет не имеет значения: белый, черный, рыжий — петух и есть петух…

  Но хасид настаивал на том, что капорес рабби Элимелеха должно быть гораздо более значительным событием. В течение 20 лет он каждый год приезжал в Лизенск на Йом-Кипур, чтобы помолиться со своим ребе, и на протяжении этих лет всегда хотел посмотреть на него в этот торжественный момент.

  — Хочешь увидеть необычный капорес? — спросил рабби Элимелех в очередной раз. — Иди к Моше, владельцу корчмы, и взгляни на его капорес. Как раз у него ты увидишь нечто гораздо более впечатляющее, чем у меня.

  Хасид нашел корчму Моше, стоявшую неподалеку от Лизенска, и попросился на ночлег.

  — Мне очень жаль, — ответил Моше. — Но, как видишь, корчма у меня небольшая, и мест для ночлега нет. Но неподалеку есть постоялый двор — хорошо бы спросить там.

  — Пожалуйста, — взмолился хасид, — я весь день был в пути и хочу немного передохнуть. Мне не нужна комната — я просто полежу в углу несколько часов и уйду.

  — Ну, хорошо, — согласился Моше. — Мы скоро закрываемся, тогда и приходи — сможешь поспать.

  Криками, уговорами и угрозами Моше удалось выпроводить посетителей. Столы и лавки сдвинули в угол, и комната, которая служила хозяину корчмы спальней, была готова к ночлегу. Наступила глубокая ночь, приближалось время обряда капорес. Завернувшись под столом в одеяло, хасид притворился спящим, внимательно прислушиваясь к каждому звуку в темной комнате, твердо решив, что должен увидеть все.

  Перед рассветом Моше поднялся, омыл руки и прочел утренние благословения.

  — Пора делать капорес, — сказал он жене, стараясь не разбудить гостя. — Подай мне записную книжку — она лежит на полке у буфета.

  Моше уселся на табурет, зажег свечу и начал просматривать записи, не подозревая, что его «спящий» гость бодрствует, прислушиваясь к каждому слову. В записную книжку были внесены все проступки и прегрешения, которые Моше совершил в течение года, с указанием точного времени, места и обстоятельств. Его «грехи» были довольно безобидными: слушал чужие сплетни, проспал время молитвы, забыл опустить монету в ящик для цдоки. Тем не менее, во время чтения Моше заливался слезами. Больше часа он читал свои записи и рыдал.

  Закончив чтение, он попросил жену принести вторую записную книжку, в которую он записывал все неприятности и беды, случившиеся с ним в течение года. Однажды Моше избили крестьяне, в другой день заболел сын; в разгар зимы домочадцы несколько дней замерзали из-за нехватки дров; пала корова, и молока не было до тех пор, пока не скопили денег на покупку новой…

  Закончив читать вторую книжку, Моше поднял глаза к потолку и произнес: «Вот видишь, Отец небесный, я грешил против Тебя. В прошлом году я каялся и пообещал исполнять все Твои заповеди, но и в этом году поддался своей дурной натуре… Но в прошлом году я также молился о том, чтобы будущий год был счастливым и богатым, и верил, что Ты сделаешь все для того, чтобы так и было!.. Дорогой Отец, сегодня канун Йом-Кипура, когда каждый прощает и получает прощение. Давай оставим все в прошлом. Я забуду обо всех своих бедах во имя искупления грехов, а Ты, по великому милосердию Своему, поступишь так же».

  Моше взял обе записные книжки, поднял их в воздух, три раза покрутил над головой и произнес: «Вот моя замена. Это вместо меня. Вот мой выкуп». Затем он бросил книжки в камин. Залитые слезами страницы тут же превратились в пепел.

  Хасид, внимательно наблюдавший за каждым его действием, был очень удивлен таким исполнением обряда капорес. Он покинул корчму, вернулся в Лизенск и пошел прямо к рабби Элимелеху. Тот попросил его рассказать все, что он видел. Хасид поведал о том, что произошло в корчме. Цадик произнес в ответ такие слова:

  — Об этом сказано: «Ибо грехи мои превысили голову мою, тяжким бременем тяготеют они на мне… Я изнемог и сокрушен чрезмерно, кричу я криком сердца моего. Г-сподь! Все желание мое пред Тобою, мой вздох от Тебя не сокрыт…» (Теѓилим, 38: 5, 9, 10).

  Существует древний еврейский обычай: на свадьбе жених разбивает ногой стакан, и после этого все кричат: «Мазл-тов!» Такая практика была принята еще во времена Талмуда. В трактате «Брохойс» (30б) говорится, что рав Аши разбивал стакан на свадьбе своего сына. Однако почему надо разбивать стакан? Что скрывается за этим?

  Одна из причин общеизвестна: стакан разбивают в память о разрушении Храма и в знак траура по Иерусалиму. Перед тем, как исполнить обычай, жених говорит об этом словами из Псалмов: «Если забуду тебя, о Иерусалим, — да онемеет десница моя! Да прилипнет язык мой к нёбу, если не буду помнить тебя, если не вознесу Иерусалим во главу веселья моего!» (Теѓилим, 137: 5, 6). Но есть и другая, более глубокая причина.

  В нашей сегодняшней недельной главе «Вайишлах» мы читаем о том, как наш праотец Яаков возвращается в Землю Израиля. Он отправляет посланцев к брату, чтобы выяснить, изменилось ли отношение Эйсава к нему, или он все также ненавидит брата. Посланцы вернулись, принеся совсем не радостное известие: «Мы пришли к твоему брату, к Эйсаву. И также идет он навстречу тебе, и четыреста мужей с ним» (Брейшис, 32: 7). Несмотря на прошедшие годы, Эйсав не забыл вражду, и братские чувства не возобладали в нем, он остался тем же Эйсавом, чья беспощадность хорошо известна всем.

  «И устрашился Яаков очень, и тяжко стало ему…» — с ним жены и дети, а Эйсав идет на него с целой армией! Обратившись к Всевышнему с просьбой о защите, Яаков в то же время приготовился к обороне, сделав разумный и стратегически верный ход: «И разделил он народ, который с ним, и мелкий и крупный скот и верблюдов на два стана». Если один лагерь будет разбит, «то будет оставшийся стан спасен» (Брейшис, 32: 8).

  Не совсем ясно, почему для сохранения части людей, как Яаков говорит, ему понадобилось разделить их на два, а не три или четыре лагеря, почему только два? Даже начинающий консультант по инвестициям скажет вам не вкладывать все деньги в одно место, так же как каждая бабушка не применит сказать: «Не кладите все яйца в одну корзину». Инвестиции нужно помещать в разные предприятия и формы собственности.

  То же самое говорит и Талмуд (трактат «Бава меция», 107а): «Благословен ты в поле, когда твои владения разделены на три части: одна треть под зерновыми, вторая под оливами, а третья под виноградными лозами». Почему? Раши поясняет: «Бывает неурожайный год для винограда и олив, но урожайный для зерна, или наоборот, и будет у него спасение». То есть — в любом случае что-то вырастет.

  Если это верно для денег, то тем более подобным образом надо поступать, когда речь идет о человеческих жизнях. Яакову следовало бы разделить свою семью и имущество на много лагерей, что повысило бы вероятность того, что, по крайней мере, некоторые из них спасутся.

  Приглядевшись к тому, как именно Яаков разделил все, что у него было, на два лагеря, мы заметим некоторую странность. В одном лагере — овцы, крупный рогатый скот и верблюды вместе с пастухами и всем, что относится к собственности. Во втором лагере он оставил своих 12 детей и четырех жен. Какая-то непонятная логика! Допустим, если Эйсав нападет на лагерь собственности, то лагерь семьи будет спасен. Но что случится, не дай Б-г, если Эйсав нападет на лагерь семьи? Все будут убиты, не останется в живых никого из рода Яакова! Чем же он руководствовался, собирая всю семью в одном лагере?

  О чем думает Яаков, мы узнаем из его молитвы: «Ибо с одним посохом перешел я Иордан, а ныне стал я двумя станами». Мы понимаем, что Яаков вспоминает то время, когда он пошел в Харан, когда не было у него ни серебра, ни золота, ни скота, но только посох. Сегодня у него два лагеря: в одном имущество, а во втором семья. Поэтому, попав в затруднительное положение, Яаков разделяет семью и имущество, полагая, что если, не дай Б-г, что-то может быть захвачено Эйсавом, то пусть это будет собственность, а не жены и дети. Пусть деньги будут «искуплением» за семью!

  Искупление (капора) — известное понятие в иудаизме. Оно лежит в основе древней еврейской традиции — в канун Йом-Кипур у евреев принято «просить леках». Каждый приходит к своему отцу или деду (или к раввину в синагоге) и просит кусочек пирога, который, конечно же, получает вместе с пожеланиями сладкого и хорошего нового года. Любавичский Ребе в канун Йом-Кипура раздавал пришедшим к нему евреям кусочки пирога часами! Смысл этого обычая заключается в том, что если, не дай Б-г, этому человеку предстоят суровые испытания, и ему понадобиться помощь Создателя, то пусть это выразится только в данной просьбе, и еще раз в течение года ему делать это не придется.

  В этом же заключается и внутренний смысл обычая разбивать стакан на свадьбе. Пишет святой автор книги «Шней лухойс ѓабрис»: «Установили разбивать стакан во время хупы, чтобы создать возможность для частичного искупления». То есть, мы отдаем себе отчет в том, что не может быть в мире совершенной и полной радости, поэтому пусть лучше разбитый стакан станет единственной неприятностью на свадьбе. Так мы оберегаем себя, и ничего другого нехорошего на свадьбе не должно произойти…

  Это должно стать правилом для нас на всю жизнь. Если, не дай Б-г, должно случиться что-то плохое, то пусть ущерб будет причинен только имуществу, а не нашему здоровью или здоровью близких. И когда такая неприятность приключилась, то не стоит нервничать и сердиться. Нужно спокойно принять «приговор» и сказать себе: «Капора! Так должно было произойти, и слава Б-гу, что это материальный ущерб, а не что-то более серьезное…»

Рав Авроом Вольф, главный раввин Одессы и Юга Украины